Публикуем рассказ «Великая Британия», в котором детская любовь к путешествиям и книгам не только определяет взрослые маршруты, но и предвосхищает встреченные в них чудеса.

Про авторку:

Мария Гулина — журналистка, редакторка, писательница. Работала редакторкой онлайн-журнала о путешествиях 34travel и редакторкой сайтов беларусских экологических организаций, вела воркшопы по креативному письму. Закончила магистратуру «Медиа и культурные исследования» в Ланкастерском университете и с тех пор работает специалисткой по коммуникациям в фотогалерее в Ливерпуле. Публиковала свои эссе и рассказы в сборниках «Contemporary Subjects», «Расцяжэнне» и 

«Карані / Лісце». В 2024 году выпустила дебютную книгу «Летела белая птица» в 2024 году. Интересуется nature writing, автофикшеном, феминистским и деколониальным письмом.

Великая Британия

Согласно семейной легенде, я научилась читать в три года, после того как мама сообщила, что, если уметь читать самой, можно не ждать, пока кто-то из уставших взрослых расскажет историю на ночь. Это была достойная мотивация, и с тех пор я читала всё, что попадалось под руку, включая журнал «Наука и жизнь» с изображениями насекомых-вредителей на цветных вклейках. И только бабушка продолжала читать мне вслух. Из всех читанных ею книг я запомнила «Хроники Нарнии» Льюиса, которые впечатлили меня так сильно, что я много часов просидела в бабушкином шкафу в ожидании момента, когда за шубами все-таки появится снежный лес. За Льюисом закономерно последовал и Толкин. «Властелина колец» я читала уже подростком, и Толкин был единственным человеком, который меня, подростка, понимал: мир вокруг был занят какой-то ерундой и очевидно катился в пропасть, о по-настоящему важных вещах никто не говорил, а мне очень хотелось дружить с эльфами и совершить какой-нибудь подвиг. Интернета в моей жизни тогда еще не было: понимаю, что если бы я была подростком сейчас, то зависала бы с единомышленниками на тематических форумах и писала фанфики. А так пришлось потратить кучу денег на биографию Толкина в золотистой обложке («Википедии» в моей жизни тоже еще не было). Конечно, чем старше я становилась, тем ближе мне был не героический и печальный Фродо, а жизнерадостный Бильбо. Он благополучно дожил до пятидесяти (не пренебрегая плотными завтраками), отправился в умопомрачительное путешествие, забыв носовой платок, написал тревелог-бестселлер и дальше спокойно занимался переводами в эльфийском замке. Достойный пример для подражания, тем более что я тоже часто забывала платок, собираясь в поездки. В общем, Льюис наполнил мое детство ожиданием чуда, а Толкин дал надежду на возможность чуда и во взрослой жизни. Тем приятнее было узнать (из той самой биографии в золотистой обложке), что они дружили друг с другом, оба преподавали в Оксфорде и постоянно захаживали в местный паб «Eagle and Child». Поэтому, когда в моем взрослом паспорте появилась британская виза, было понятно, какая точка должна стать главным событием путешествия.

Паспортный контроль, обмен валюты, поезд-экспресс — и вот я выхожу на Victoria Station, ощущая невероятную свободу. Одна в незнакомой стране, со смутной перспективой ночлега в незнакомом доме на конечной станции одной из веток метро, с разряженным телефоном, без малейшего представления о том, что делать сегодня, — а это значит, что случиться может всё что угодно. И я просто иду: Букингемский дворец, Сент-Джеймс-парк, Трафальгарская площадь, колесо обозрения, Национальная галерея. Ярмарка со всевозможной едой и книжным развалом со старыми картами и рисунками. Гигантские мыльные пузыри. Огромное индустриальное здание, отданное под выставки и арт-галереи. Неожиданные сады посреди города. В пустых переулках сушится на веревках белье. Темная викторианская архитектура отражается в стеклянных, почти прозрачных небоскребах. Люди в строгих костюмах, но с рюкзаками сидят на лужайке. Бородатые мужчины в цветастых кафтанах читают газеты на скамейке. Молодой человек с белокурыми локонами, в твидовом костюме в клетку и черных ботинках на каблуках на бегу вставляет белую розу в петлицу. Смуглый парень едет на велосипеде по пешеходной дорожке, нарушая правила, и нежно поет в спину своей спутнице «Катарина-Катарина…», а Катарина смеется и оглядывается на него. Женщины, одетые в непроницаемое черное, смотрят, как катаются мальчишки-скейтбордисты на разрисованной стрит-артом площадке. На берегу Темзы играет одинокий волынщик.

Утром следующего дня я сажусь в автобус до Бристоля.

Автобус опаздывает больше чем на час и три раза ломается в дороге. На соседнем сидении юноша с черными ногтями и в рваных джинсах читает «Улисса». За окном мелькают зеленые поля и ветряки. В Бристоле вместо исторического центра я попадаю в пустой и мрачный район (невероятные приключения времен путешествий без смартфона с навигатором). Злая, брожу под дождем и ветром, окольным путем выхожу к кафедральному собору, тут же перестаю злиться от величия готики. Захожу внутрь — а там репетиция духового оркестра, пожилые люди в нарядных одеждах играют, останавливаются, поминутно взрываются смехом вместе с дирижером.

Когда выхожу из собора, появляется солнце. На лужайке возле реки сидят люди, возле берега стоит лодка, вся засаженная цветами, — экоарт-проект, для которого художница использовала семена, привезенные в портовый Бристоль с кораблями со всех сторон света. В крошечной кофейне мне наконец-то варят вкусный кофе. А через арку за кофейней я выхожу на улицу, полную гигантских картин на фасадах домов — цветы, космонавты, динозавры, гора Фудзи — наследие фестиваля стрит-арта.

Следующая остановка — сонный Глостер. В Глостерском соборе — длинные коридоры с резными арками, в его внутреннем дворике — тайный лавандовый сад, в его окнах сияют витражи, в его тенях спят древние строгие короли, и звук органа держится на одной долгой грустной ноте.

Я заселяюсь в гостевой домик на краю леса — того леса, по которому ходил Толкин и который стал прообразом идиллического хоббитского Шира. В доме старинная мебель, букеты из роз на столах, ангелы и драконы на вышивках. В огромном саду растет земляника, шалфей и лаванда. В зарослях укропа скрывается небольшая статуя Будды. Где-то высоко в ветвях огромного старого клена звенят колокольчики. На поляне с самой мягкой травой из тех, по которым мне доводилось гулять, по кругу высажены деревья, священные для друидов. На ужин тут готовят салат из свежей огородной зелени с цветками василька и календулы — и острый рис с овощами.
Вот кто еще живет в гостевом доме. Кристиан, голубоглазый бородатый англичанин, играет на диджериду. Джой де Винтер, улыбчивая девушка в светлой свободной одежде, поет старинные английские песни. Джой находит на дороге птичье перо и тут же вплетает его в волосы вместе с листом папоротника; они смотрятся в ее прическе так, словно сами там выросли. Фрэнсис добывает огонь в лесу, читает карты и слушает тишину. Ева из Эстонии купается по утрам в ледяном источнике, а в поход берет рюкзак тяжелее необходимого, просто чтобы проверить свои силы. Войтек из Польши, веселый художник, который работал барменом в Кракове, вечером у костра рассказывает мистические истории и рисует в блокноте свои сны.

После похода по британскому лесу я сажусь в автобус до Оксфорда. Передо мной сидит британский джентльмен, который тут же заводит беседу с соседкой через проход, и мне жаль, что это не я на ее месте. На следующей остановке заходят две португальские дамы, и он галантно уступает им двойное сиденье со словами «I’ll be delighted!».

В Оксфорде я сначала долго изучаю бумажную карту и пытаюсь разобраться в системе улиц и домов. Тут же подходит седой джентльмен, выглядящий как профессор (впрочем, в Оксфорде все жители старше пятидесяти лет выглядят как профессора), предлагает помочь и подсказывает направление.

На ресепшне хостела хозяйничает веселый молодой человек Ал («Всё равно никто не выговаривает мое полное имя»), который быстро ругается по-испански, когда мимо проходят постояльцы, задевая его.

— Where are you from?

— Belarus.

— Oh cool (кажется, с той же интонацией, как

если бы я назвала любую страну мира). And you, where are you from? — это уже невозмутимому молодому человеку за мной.

— England, — отвечал он флегматично.

— Oh that’s not far away, is it?

В комнате на постельном белье — британский флаг, на крыше бар, на первом этаже — заунывно пикающий пожарный извещатель, так что каждый зашедший осторожно спрашивает: «Это я что-то сломал?» Оставляю в хостеле вещи и отправляюсь обедать в кафе, откуда звучит живая музыка. Когда я перехожу дорогу, оказывается, что это просто один мужчина, весь в черном, включая шляпу и очки, грустно играет на гитаре за пинтой пива.

К нему подходит девочка и просит сыграть что-нибудь, а он протягивает ей гитару.

— I can’t teach you, but you go and learn it some day.

Играет еще. Допивает пиво, уходит.

В Оксфорде я хочу найти паб «Eagle and Child», где сиживали Толкин и Льюис. Название-то у меня есть, а адрес не посмотрела (это всё еще путешествие без смартфонов с интернетом и навигатором), поэтому решила просто гулять — вдруг случайно выйду. А если нет — встану в семь утра, чтобы успеть до автобуса, и посмотрю хотя бы на закрытые двери этого паба.

Центральные улицы полны людей, велосипедов и магазинов. Я поднимаюсь на одну из башен по узкой винтовой лестнице вместе с жизнерадостными корейцами. Наверху — ветер, желтые поля вдалеке, sleepy peaks of Oxford, маленький красный воздушный шар, улетавший в высоту. Почему по тысячелетнему городу так легко шагать? Сияет солнце, сияет небо, сияет мостовая — как будто в настройках выкрутили на максимум яркость и контраст — и можно расплакаться от красоты архитектуры. А кто-то ведь ходит по этим улицам как по своим, кто-то учится здесь за партами, которые видны сквозь окно, венчается в этих церквях. День клонится к вечеру, ветер становится всё сильнее, пора возвращаться в хостел. Паб мне не встретился, но я счастлива просто оттого, что этот город существует, и можно весь день ходить по его улицам. Сворачиваю в крошечный переулок, прохожу через арку, и прямо напротив меня, через дорогу, вижу большие черные буквы «Eagle and Child».

Паб совсем пустой, когда я захожу внутрь. Длинный коридор с барной стойкой, иллюстрации из первого издания «Хоббита». Я беру пинту сидра и яблочный пирог, выбираю столик возле двери с надписью «Нарния». На ней сидит живая бабочка.

Паб совсем пустой, когда я захожу внутрь. Длинный коридор с барной стойкой, иллюстрации из первого издания «Хоббита». Я беру пинту сидра и яблочный пирог, выбираю столик возле двери с надписью «Нарния». На ней сидит живая бабочка.

Заказать свой экземпляр книги «Летела белая птица» можно:
здесь (для Беларуси), на skaryna press, Amazon, apple book, google book.