Об автор_ке

вселенноглазое такси

теплота поверхностей разливается по впадинам тела лавой ритмов 

и температур, 

теснота помещений рвётся в_наружу движениями жара и сильных ног

будто кричит: расширяй меня, слейся со мной 

технота плавит и снова дробит фракталами

всполохами, точками и спиралью, 

и снова, расходится рябью, 

кругами, порталами

страшно закрыть глаза, 

ещё страшнее – открыть их

 

ничего не сулящий

день-конвой,

спящий рулевой.

без коня, без шашки,

без идей и спичек;

девочка кормит синичек,

собирает желуди,

слезы

и праздники

в мокрую варежку,

кому ты достанешься,

кому ты приглянешься,

яркий закатный дым?

ты глыба льда, ты 

айсберг, о который я разобьюсь.

я соль-вода, я 

волны, которые омоют раны.

волны сделают больно, 

а потом излечат, 

плача. 

живой и обетованной

землей покажется снег

незрячим.

весло веселó,

время поворотов напрямо.

время вытаскивать из мутной реки

не только бутылки,

и цепи, и сетки,

и все, что в них,

но и корзины с младенцами, 

и неоплаканных неживых.

в одиночной байде

держась взглядом твоей спины,

справляюсь с широким течением.

мешаю могучий суп

из листьев, осоки, коряг –

когда готово?

когда выплюнет на берег

последние из 

мертвых благ.

архивные сведения 

подпольных полей, 

выведенные неизвестной щуплой рукой

в книгах, документах, 

на сладко пахнущих формулярах

цвета кожи покойника. 

тонкие плёнки свидетельств – 

мы были! – 

не видные, не нужные 

никогда и никому, 

кроме тех, кто тоже ходит 

по этой линии зачем-то, 

в поисках самой невкусной правды,

пошатываясь и спотыкаясь, 

ищет в темноте, спрашивает, 

кто ты такой, что я такое? 

что/кто – надписи на надгробиях

(моих людей), 

не все из которых мне даже удастся найти. 

людей вообще нет

ни в гугле, ни на полках – нигде, 

кроме живой памяти, 

кроме обнимающего шепота

памяти твоих слов и рук.

двоятся иконки; 

открываю и закрываю 

окна и двери –

заколоченные, рухнувшие,

непарадные двери жизней.

я стою на мосту, 

тело – в воздухе, 

под – шоссе,

многополосный стан, 

как в Китае, только в сердце.

безбожный хаос лиц, 

минус на минус 

дает не плюс, 

а утомленное: ну вот, 

еще один или одна

прощай, – неизвестно,

неважно… насколько? 

круговая потеря, 

в которой «спасибо» 

и обретение – 

подвиг. 

народ

не бессмертен; 

как бы найти нам

снова, прощаясь,

не веря во встречи, 

дороги друг к другу? 

зияет в сердцах

круг травмы, 

порука круга.